Darth Valerie, http://starwars.narod.ru
Опубликовано на сайте http://fanfiction.boom.ru
***
Предисловие автора
Хотя это произведение было написано значительно раньше и на основе совершенно другой концепции сюжета, чем "Хроники Идари", оно является своеобразным приквелом к ним. "Хроники Александры" не основаны ни на каком произведении, могу лишь отметить, что идея написания родилась у меня в процессе игры в "Diablo", отсюда и амазонки (Amazons), которых я впоследствии именовала аррианками. Поскольку я не планировала публиковать этот фикшен, то особо не заморачивалась с подбором имен и названий. Не удивляйтесь, если они покажутся вам знакомыми. Арриан у меня первоначально именовался Арканаром, но тут меня заела совесть, и я сделала Replace all, а вот на Ланкмар рука не поднялась, да простит меня Фриц Лейбер. Есть еще кое-какие несуразности - например, здесь вообще нет никаких упоминаний о магии, которая является чуть ли не основным стержнем повествования в "Хрониках Идари". Все просто - тогда я еще этого не придумала. Джордж Лукас тоже не упоминал ни о каких мидихлорианах в Оригинальной трилогии, так что и мне простительно :)
В будущем я планирую продолжить и развить историю Александры, а также написать "Мифы и легенды Иршавана" (так называется этот мир), придерживаясь тех идей, которые появились только при написании "Хроник Идари".
***
Пролог
Александра - называли ее верные амазонки. Королева Александра Багрянородная, непревзойденная воительница. Ей удалось сделать то, что не удавалось никому вот уже две тысячи лет - объединить племена амазонок и основать королевство. Ее путь, долгий и трудный, был в десятки раз длинней ее теперешнего триумфа. Подданные считали ее полубогиней: она не менялась с годами, оставаясь по-прежнему юной и прекрасной. В битве она была неуязвима и нечеловечески вынослива. Она прошла путь из самых низов, она завоевала порфиру и корону своей рукой, своим мечом, она была кровь от крови их, плоть от плоти, и никто уже не помнил, сколько лет назад пришла она в их степи как чужестранка, ищущая приюта. Слава ее гремела от одного океана до другого, ее войны были победоносными, ее амазонки были беспощадны к врагам и преданны своей королеве.
***
Дан Коннахт
Бой был недолгим. Ланкмарскую конницу смяли и оттеснили в лес. Лишь в одной из лощин все еще кипела жаркая схватка. Горстка воинов под предводительством могучего человека в одежде дана заняла круговую оборону. Они уже остались без коней, все были покрыты пылью и кровью, своей и чужой, но упорно продолжали обороняться.
Александра направила коня в лощину и несколько минут наблюдала за схваткой. На вопросительный взгляд королевы Эрменгарда, ее советница, пояснила:
- Это наемники. Отказались сдаться. Они все хорошие бойцы, многие - знатные дворяне. Мы пытались взять их живыми, но потеряли слишком много людей. Дай приказ, и они умрут.
Королева покачала головой. Она дала своим воинам приказ отступить, спешилась, повесила на седло щит и, вынимая меч из ножен, шагнула на открытое место. Предводитель ланкмарцев мрачно наблюдал за ней, опираясь на свой огромный меч.
- Дан, прекратите бессмысленное кровопролитие, - произнесла она. - Я вызываю вас на поединок. Если вы победите, то вам и вашим людям дадут беспрепятственно уйти отсюда. Если я убью вас, то ваши люди будут преданы смерти. Если я возьму вас в плен, то они тоже сдадутся.
Он обернулся, взглянул на измученные лица своих солдат и покачал головой.
- Я не могу принять ваш вызов, благородная дама. Мое имя Коннахт из рода Коннахтов, я Мастер Лезвия в двенадцатом поколении и могу драться в поединке только с равным противником.
С царственным равнодушием она произнесла:
- Я Александра. Вы принимаете вызов?
Дан молча склонил голову. Он встал на пригорке напротив нее, отсалютовал мечом королеве и напал первым. Он начал бой по правилам Танца Лезвий и с удивлением увидел, что она также придерживается их. Она была серьезным противником, но все же исход поединка все еще был неясен. Он надеялся либо победить ее, либо умереть, чтобы заслужить легкую смерть своим воинам. Но она не хотела его убивать и дралась хладнокровно и расчетливо - даже легкая царапина от его меча, окрасившая кровью ее бедро, не разозлила ее. Дан был искусен в Танце Лезвий, но она превосходила его быстротой. Он не выдерживал ее бешеного темпа. И наконец меч был выбит из его руки, а острие ее меча уперлось в его шею под подбородком.
- Убейте меня, Багрянородная, - прохрипел он.
- Я не убиваю безоружных, - холодно ответила она. - Поднимите меч! - и она отступила на шаг.
Он поднял оружие, парировал несколько ее атак, но следующим ударом она повергла его на землю, приставила меч к груди, а ногой наступила на запястье.
- Вы мой пленник, дан, - произнесла она повелительно.
Он почувствовал, как теплая кровь струится по его левому боку - при его падении ее лезвие скользнуло по ребрам. Он выпустил меч, и она тут же отступила, давая ему возможность приподняться. Он подал знак своим людям, и амазонки разоружили их и связали. В следующий момент он вдруг рухнул на землю и остался лежать недвижим.
***
Раны его были легкими и зажили за две недели. Сразу после выздоровления королева призвала Коннахта к себе. Разговор был коротким.
- Есть ли у вас семья, дан? - спросила она.
- Нет, королева. Я сирота.
- Можете ли вы уплатить выкуп?
- Род мой беден, королева.
- Тогда вы будете служить мне три года, а по истечении этого срока вам будет позволено покинуть Арриан. Зажила ли ваша рана?
Дан молча кивнул.
- Я назначаю вас начальником стражи. Необходимые распоряжения уже отданы. Идите.
И он стал начальником стражи в ее резиденции. Он видел ее каждый день, но издали, она же к нему не присматривалась. Но однажды он набрался храбрости и попросил ее научить его тому приему, которым она когда-то сбила его с ног. Она рассмеялась... и согласилась. Они провели несколько часов в зале фехтования, где урок плавно перешел в беседу. Уроки повторялись, и она с удивлением обнаружила, что находит его общество приятным, а внешность - привлекательной.
Дану Коннахту было двадцать пять лет. Он обладал невероятной силой, высоким ростом и великолепной фигурой: рельефная мускулатура, широкие плечи, мощный торс, узкие бедра и длинные ноги. Светло-каштановые волосы вились широкими кольцами, а глаза его были голубыми, с длинными золотыми ресницами. Он был добродушен и мягок в общении, слегка наивен, но всегда искренен.
Когда они беседовали, Александра вдруг поймала себя на том, что слишком близко подходит к нему, слишком часто смотрит ему в глаза и слишком часто касается его руки. Ей показалось это опасным - не столько для себя, сколько для молодого человека. Он молод, горяч, порывист...
Раньше она никогда не приближала к себе мужчин. Кошмар той ночи, когда ее продали в рабство, не забывался долго. Стараясь отвлечься от мрачных мыслей, она изнуряла себя упражнениями или вступала в мимолетные связи. Лишь неукротимое честолюбие и жажда власти, которым она отдалась безраздельно, давали ей успокоение и заставляли забыть о былом унижении.
Теперь, заметив, что она готова попасть или уже попала под обаяние Коннахта, Александра резко прекратила общение с ним. Ей была отвратительна мысль, что королева будет добиваться благосклонности своего пленника. Он происходил из знатного рода и занимал высокое положение в Иниссе, но здесь он был пленник и раб королевы.
Дан Коннахт служил при дворе королевы Александры уже полгода. Многие стали замечать, что с ним что-то происходит. Он похудел, спал с лица, потерял аппетит и сон. Он ни на что не жаловался, но постепенно превращался в тень прежнего себя. Александра не замечала этой перемены. Все так же надменно она отдавала приказания начальнику стражи, не входила в зал фехтования, когда он там тренировался, и при встрече молча кивала на его почтительный поклон.
Но когда Александре доложили, что начальник стражи дан Коннахт вдруг потерял сознание на вечерней проверке, ей пришлось озаботиться его состоянием. Она пришла к нему в комнату, куда его перенесли после обморока. У дверей она спросила лекаря:
- Что с ним?
- Сильное истощение душевных и физических сил. Видимо, дан в последние несколько месяцев слишком много времени уделял служебным обязанностям и тренировкам, слишком плохо спал и ел.
Она вошла и увидела его в постели. При ее приближении он сделал попытку приподняться.
- Королева... Вы здесь? - проговорил он, словно не веря своим глазам.
Столько было наивного благоговения в словах юноши, что сердце королевы смягчилось.
- Вы верно служите мне, дан Коннахт, и навестить вас в дни печали - это самое меньшее, что я могу для вас сделать, - сказала она теплым и мягким голосом. Увидев, что он приподнимается на локтях, она шагнула к его постели и легким прикосновением руки заставила его опуститься на подушки. - Не вставайте, дан. Вы измучены, вам нужно отдохнуть.
Александра бросила быстрый взгляд по сторонам. Стул стоял слишком далеко. Она на секунду задумалась... и с царственной небрежностью присела на край кровати дана. Ему казалось, что он бредит. Сама королева, здесь, рядом с ним, после того, как столько месяцев она одаряла его презрением и равнодушием!
Вид его бледного исхудавшего лица действительно обеспокоил ее. Амазонки не были жестоки с побежденными, и никто из пленников Александры никогда не мог пожаловаться на то, что с ним плохо обращались. А дан был молод, знатен, овеян славой, и даже ожесточенный бой и холодное дыхание смерти - она помнила! - не могли стереть здорового румянца с его лица.
- Что с вами, дан? Откройтесь передо мной, расскажите мне всю правду! - ее голос звучал так проникновенно и убедительно, что дан почувствовал глухую боль в груди. Если бы она знала!
- Вам плохо живется в Арриане? Может быть, вы нуждаетесь в чем-то?
- Благодаря вам, багрянородная Александра, я не испытываю недостатка ни в чем, - горячо сказал он. - Даже при дворе Иниссы я не жил так, как здесь. Будучи всего лишь пленником, вашим рабом, королева, я и не мог ожидать ничего подобного!
- Может, кто-нибудь посмел обидеть вас, оскорбить? Может, вас гнетет ссора или долг чести?
- Нет, моя королева, - ответил он гордо. - Я не терплю долгов и все ссоры решаю в честном поединке.
Она наклонилась к нему и накрыла своей ладонью его широкую руку.
- Дан, вы скучаете по кому-нибудь в Ланкмаре? Вы сказали, что вы сирота, но, может быть, там кто-нибудь остался - друг? любимая? - и принимая его молчание за согласие, продолжала: - Почему же вы столько времени молчали?
Дан застонал и закрыл лицо ладонью. Прикосновение ее нежной руки, тонкий запах ее духов волновали ему кровь. Он невыносимо страдал, и кощунственные слова уже рвались с его языка...
- О, я несчастный! Почему вы не убили меня тогда, на поле битвы!
С неожиданной силой она отвела его руки и взглянула ему прямо в глаза.
- Дан, вы что-то скрываете. А раньше я не могла заподозрить вас в неискренности. Я думала, что вы преданы мне...
- Да, - вскричал он. - Больше жизни! Но не заставляйте меня произносить то, о чем я потом пожалею...
Она продолжала молча смотреть на него, и в глазах ее был упрек. Этого он не мог вынести.
- Разве вы не видите? - прошептал он со страстной мольбой в голосе. - Вы не обращали внимания на своего раба, но я... Ведь никому не запрещено смотреть на солнце, но дотянуться до него никто не может. Я святотатец, ибо осмелился... осмелился полюбить вас... - закончил он едва слышно.
Она печально улыбнулась и погладила его по щеке:
- О Коннахт, милый Коннахт! Ты думаешь, что я велю бросить тебя в темницу за это признание? Твоя любовь не может меня оскорбить, ибо ты славный воин, ты честен, смел и... красив (она слегка запнулась). Но я королева и не могу отдать свое сердце мужчине.
И она поспешно вышла, стараясь не смотреть на него. Он проводил ее взглядом, полным тоски и пока еще неясной надежды.
Через день он уже встал на ноги, и румянец вновь вернулся на его щеки. Он снова приступил к своим обязанностям, и теперь королева лично принимала у него рапорт после вечерней проверки. Александра решила, что теперь избегать Коннахта неудобно - это будет выглядеть так, будто она его боится. Она даже нерешительно предложила возобновить занятия в фехтовальном зале. Там-то все и произошло.
Она не узнавала Мастера Лезвия - он делал глупейшие ошибки, то краснел, то бледнел, был тяжел и неловок. Через полчаса она выбила у него из рук оружие и раздраженно вскричала, направив на него свой меч:
- Дан Коннахт, извольте драться по-настоящему! Это вам не шахматы!
Он шагнул вперед - она отступила, он снова шагнул - и острие меча уперлось ему в грудь.
- Убейте же меня! - умоляюще произнес он. - Мне жизнь не мила. Я не могу жить, не видя вас, но и видеть вас для меня мучение. Я не в силах больше сопротивляться своей любви!
Она в сердцах швырнула меч на пол, так что он зазвенел.
- Нет, я вас не убью, хотя и следовало бы! Вы мне слишком нравитесь, черт вас побери! - крикнула она. - Но если вы думаете, что сможете чего-то добиться, стоя здесь и глядя на меня глазами теленка...
И в следующий момент он схватил ее в объятия. Его губы нашли ее губы... и она не сопротивлялась. Но потом она засмеялась звонко, вырвалась из его рук и выбежала вон из зала. Он на секунду опешил, а когда опомнился и бросился за ней, то лишь увидел, как в конце коридора хлопнула дверь.
Поздним вечером, в сумерках, когда королева в очаровательной шелковой сорочке убирала волосы, готовясь отойти ко сну, в ее окно кто-то постучал. Удивленная, она распахнула ставни... и увидела дана Коннахта на узком каменном карнизе. Он решил, наконец, разрешить все свои сомнения и спустился к опочивальне королевы по веревке с башни. Он ведь был начальником стражи, и ему было хорошо известно расположение комнат в замке. Да и караула он мог бы опасаться в последнюю очередь.
Александра напустила на себя строгость:
- Что это вы тут делаете, дан? Таким образом проверяете охрану?
- Вы так и оставите меня здесь? - спросил он, жадно пожирая глазами ее полуобнаженное тело. Он даже не обратил внимания на ее вопросы.
Александра подумала, что уже зашла слишком далеко, и сопротивляться дальше бессмысленно. Она вспомнила, как прижималась к его широкой груди, его сильные руки, нежные губы, смеющиеся голубые глаза... Она отомкнула решетку и позволила ему войти.
***
Три мирных года были редкостью для правления Александры Багрянородной. Но управление захваченными землями отнимало много времени и сил. К тому же их главный противник - Ланкмар - несмотря на опустошительные набеги, которым время от времени подвергался, был еще силен. Александра готовила широкомасштабный военный поход на Ланкмар, готовясь захватить Иниссу и несколько крупных городов, чтобы заставить всю страну склониться перед ней. Но сначала нужно было накопить силы, потому что ее дикие племена были изрядно потрепаны в битвах за пограничные крепости.
Это время амазонки посвящали охоте, военным упражнениям, всевозможным турнирам. А для королевы это было еще и время любви.
Словно бальзам пролился на ее израненное сердце, и отступили прочь тягостные воспоминания. Дан был благороден, честен, открыт до наивности и невероятно нежен. Он ни на минуту не забывал о положении своей царственной подруги и скорее дал бы себе отрезать язык, чем проговорился, что он любовник королевы. Он был с ней неизменно почтителен, он по-прежнему благоговел перед ней. Любовники по-прежнему называли друг друга по этикету на "вы", не только на людях, но и наедине. Их отношения сохраняли видимость тайны. Дан после заката влезал в окно, а уходил еще до рассвета. Днем Александра даже позволяла себе быть слегка холодной с ним, за что он требовал вознаграждения ночью.
О них никто не распускал слухи. Никто не знал ничего наверняка (хотя догадаться не стоило особого труда), так как Александра и Коннахт держались в рамках приличий. Она могла бы даже открыто признать его своим любовником, и ее амазонки только одобрили этот выбор. Ведь дан был красив и знатен, он был первым и на турнирах, и на охоте, и при виде его многие женские сердца трепетали.
Александра не любила его. Он ей нравился, и она чувствовала что-то вроде благодарности. В конце концов, он развеял ее печаль, вернул ей ощущение того, что она женщина. Она была счастлива с ним, но полюбить не могла бы. Ибо ее сжигала страсть большая, нежели любовь к мужчине - жажда власти и честолюбие.
Когда истекли три года со дня взятия Коннахта в плен, ему пришлось покинуть Арриан. Его честь не позволяла ему задерживаться. Ведь он все еще был наемным воином на службе королевства Ланкмар, и лишний день в стане врага покрыл бы его позором. Он отслужил три года у Александры вместо выкупа за себя, но теперь должен был вернуться в Иниссу.
Если бы только она попросила его остаться... Но королева не стала подвергать его верность долгу такому испытанию. И не слишком уж была она опечалена его отъездом. Дело, решенное тремя годами раньше, и изменить ничего нельзя. Теперь, когда она всерьез готовилась к походу на Иниссу, дан мог стать опасным врагом, слабым звеном в ее обороне. Она рассталась с ним без сожаления, довольствуясь теми счастливыми днями, которые они провели вместе, не стремясь сохранить их отношения.
Когда Коннахт уезжал, Александра при всех поцеловала его в губы. Это был ее последний подарок, публичное признание уже разорванной связи. Двор приветствовал этот жест криками и бряцанием мечей. Коннахт пришпорил коня и выехал за ворота. Через несколько минут он оглянулся, надеясь увидеть у ворот Александру, провожающую его глазами. Напрасно... ее уже не было.
***
Он был беден, несмотря на знатность своего рода, и не имел связей, чтобы сделать карьеру при дворе. Но трехлетний плен у амазонок неожиданно принес ему известность в Иниссе. Кто-то вспомнил о его воинских заслугах, о величии его предков, сражавшихся бок о бок с первыми королями Ланкмара. Среди придворных дам разнесся слух, что он молод и красив, хотя и слегка неотесан, как любой провинциал. Скучающая столица жаждала сенсаций, новых лиц, она самозабвенно играла в патриотизм, и герой пограничных сражений пришелся как нельзя более кстати. Итак, дело было сделано - Коннахта перевели в королевскую кавалерию в Иниссе. Несколько недель он был на вершине славы. Сам король удостоил его получасовой беседы (в которой в основном обсуждал достоинства аррианских коней). Министры расспрашивали его о военной организации Арриана, дамы интересовались двором королевы Александры, придворными модами и обычаями, собратья по оружию старались разузнать пикантные подробности об амазонках. Разумеется, вскоре популярность сошла на нет, и дан, сбросив маску придворного щеголя и дамского угодника, вернулся к привычному для себя воинскому ремеслу. Ему уже был обещан титул графа - как только он сумеет отличиться на новой службе. Раньше бы Коннахт безмерно обрадовался переводу в столицу, но теперь он ощущал странное равнодушие, причины которого понять не мог. Его не занимали ни блестящие перспективы, ни успех при дворе. Он думал разве что о том, как бы гордился им старик отец, если бы дожил до этого дня.
Хандра пропадала лишь тогда, когда можно было поучаствовать в настоящем деле. Его часто посылали с поручениями в соседние княжества или на границу. Стычек по дороге хватало. Он замечал, что на дорогах Ланкмара стало неспокойно. Солдат все время должен быть начеку...
Но разве выглядела подозрительной эта процессия, которую он встретил на Шенгенской дороге? Повозка, в которой сидела дама в черной накидке, вероятно, вдова какого-то сеньора средней руки, и ее свита - несколько человек в разномастной броне, кто с мечом, кто с пикой. Явно едут на богомолье в Иниссу. Может, все дело в том, что он просто не любит святош? Он дал знак остановиться, подъехал ближе и довольно нелюбезно потребовал документы. При этом не снимая шлема, как требовала бы рыцарская учтивость, словно подчеркивая, что им движет исключительно служебный долг. Документы были в полном порядке, но он еще медлил, разглядывая повозку и сопровождающих. Лицо дамы показалось ему смутно знакомым.
- Мы с вами нигде не встречались, сударыня? - спросил он уже более вежливо. - Коннахт из Коннахтов, к вашим услугам.
- Нет, что вы, сударь. Я бы никогда не забыла такого блестящего кавалера, как вы, - и она чарующе улыбнулась.
Он поспешно отъехал прочь от повозки. Не дай бог, вдовушка из провинции подумает, что он с ней флиртует.
Оглянувшись через несколько минут, он заметил, что повозка сворачивает с большой дороги в лес. Ничего особенного, может, дама решила остановиться на отдых. Но беспокойство его усилилось. Что-то было не так. Слишком хорошие кони и оружие у слуг вдовушки. И выправка не как у неотесанных деревенщин. Все, как на подбор, стройные, небольшого роста. Мальчишки, и хорошо вымуштрованные. А может быть, не мальчишки, а...
В ту же секунду, как молния, блеснула догадка. Это амазонки! Он вспомнил, где он видел даму - на охоте при дворе Александры, и даже ее имя: Лиандра!
Дан выругался и развернул коня.
- За ними! - крикнул он. - Это аррианские шпионы!
Но в лесу они нашли только брошенную повозку. Птички улетели, видимо, догадавшись, что их маскировка раскрыта. Может быть, среди них есть те, кого он знал в Арриане? Усилием воли он отогнал от себя эту мысль. Сейчас он должен думать только о долге - как поймать чужаков, обманом проникших на территорию Ланкмара.
Он разослал гонцов на все ближайшие посты, а сам с остатком своих людей и проводником из деревни бросился в погоню. Как ни удивительно, амазонки гораздо лучше знали леса в окрестностях Иниссы. Им удалось скрыться, но на следующий день к вечеру их настиг у развалин старинного монастыря один из конных разъездов, поднятых Коннахтом по тревоге. Разгорелся кровопролитный бой. Коннахт подоспел почти к самому концу.
- Это ж просто бестии какие-то, - с удивлением рассказывал командир разъезда, передавая командование старшему по званию. - Их там едва ли трое осталось, а я уже тридцать потерял убитыми и ранеными. Они успели позицию занять, вон там, в лощинке. Мы их кругом обложили. Сначала так, по-простому хотели, в лоб - думаем, мало же их, да и бабы все-таки. А они нам такую баню кровавую устроили. Мы их тоже сильно помяли, ничего не скажешь. Я лучников еще отправил на колокольню, на случай, если кто высунется. Правда, у этих амазонок чертовых еще арбалет остался, они по нам тоже хорошо лупят. Я решил подождать вашей милости, а то уж больно в диковинку с бабами драться.
- Как вы уже заметили, каждая их них стоит десятерых ваших солдат, - холодно произнес Коннахт. Командир вызывал у него отвращение своей деревенской суетливостью и солдафонскими ухватками.
В качестве наблюдательного пункта Коннахт выбрал ближайший холм. Он спешился и снял свой шлем с перьями, чтобы не привлекать внимания арбалетчицы. Со стороны развалин не доносилось ни звука, не было заметно ни малейшего движения. Перед его глазами была зеленая лужайка, запятнанная кровью. Он увидел несколько тел в мундирах - гвардейцы, которых товарищи не успели вытащить, - и двух убитых амазонок. На траве были разбросаны щиты, конская упряжь, несколько сломанных пик. Поодаль, под полуразрушенной аркой, из трупов лошадей было сооружено подобие бруствера.
- Воины Арриана! С вами говорит офицер королевской гвардии! - крикнул он. - Сдавайтесь, и вам будет сохранена жизнь!
- Для серебряных рудников короля? - отозвался насмешливый женский голос. - Не думайте, ваша милость, мы смерти не боимся. Вот наш ответ! - прозвенела тетива, и у ног его вонзилась в землю стальная арбалетная стрела.
Коннахт спустился с холма и разыскал крестьянского парня, служившего им проводником.
- Ты эти развалины знаешь?
- Знаю, ваша милость, до последнего камушка!
- Кроме главных ворот, есть еще вход?
- Да, ваша милость, со стороны реки, через подвал.
- Прекрасно, значит, мы обойдем их с тыла.
Коннахт со своими людьми последовал за проводником, и тот показал им брешь в стене и обвалившиеся ступени. Через темный подвал, заваленный грудами битых кирпичей, через залы без потолков, с растрескавшимися колоннами, увитыми плющом, они пробрались на монастырский дворик.
- Взять их! Живыми! - приказал Коннахт.
Первой их увидела амазонка с арбалетом. Она выстрелила с колена, и ближайший к Коннахту солдат споткнулся и покатился на камни. Перезарядить она уже не успела и, отбросив бесполезный теперь арбалет, встретила их безоружной. Это была Лиандра, та, что разыгрывала вдову, в черной накидке. Один из воинов сбил ее с ног. Она обеими руками схватилась за лезвие направленного на нее меча и вонзила его себе в грудь. Вторая закололась кинжалом, когда из ее руки выбили меч. Третья все еще ожесточенно рубилась с солдатами, шаг за шагом продвигаясь вдоль стены к лестнице, ведущей на второй этаж. Отчаянным усилием расшвыряв нападавших, она вскочила на выступ стены. И на мгновение встретилась глазами с даном Коннахтом.
Он увидел, как стрела, пущенная с колокольни, вонзилась ей в плечо, еще две - в ногу.
- Все назад! Назад! Не стрелять! - закричал он.
Солдаты расступились. Она спрыгнула вниз, встала, прислонившись спиной к стене, не отводя от него взгляда. Вероятно, она уже потеряла много крови, потому что едва стояла на ногах. На ней не было ни панциря, ни шлема, распустившиеся каштановые косы падали на плечи. Лицо ее было смертельно бледно, залито потом, губы разбиты, по виску стекал кровавый ручеек. Но он узнал ее, несмотря на кровь и грязь, как узнал бы и через десять лет. Он почувствовал, что ему не хватает воздуха. Тоска стиснула его сердце, тоска, которая терзала его с момента возвращения из Арриана и причину которой он понял только сейчас. Как он мог жить без нее столько времени?
Он шагнул вперед, к ней, и неизвестно, какую бы глупость совершил, как бы себя выдал - может быть, упал бы перед ней на колени или крикнул: "Багрянородная!" - но ее голос привел его в чувство:
- Я вызываю вас на поединок, офицер. Вы не откажете в одолжении благородной даме?
Она бросила на землю кинжал. Не изменившись в лице, словно не чувствуя боли, сломала древки стрел, торчавших из ран, и отбросила в сторону. Он встал в позицию и ответил, не узнавая своего голоса:
- Я принимаю ваш вызов.
Он надеялся, что сможет обезоружить ее и взять в плен, или легкой раны будет достаточно, чтобы она потеряла сознание. Но когда их мечи скрестились, он почувствовал, что рука ее по-прежнему тверда. Со стороны могло показаться, что он теснит ее, берет верх, но сам он с ужасом чувствовал, что она перехватила инициативу и направляет его руку, что это она ведет в этом поединке, и исход уже предрешен.
Меч вылетел из ее руки, описав дугу, а его клинок, не встречая сопротивления, устремился к ней. Он уже понял, что должно произойти через секунду, и еще пытался задержать свою руку, остановить движение... Поздно! Лезвие глубоко вошло ей в грудь. Она упала навзничь, а он стоял над ее телом, потрясенный, с окровавленным мечом в руке, в ужасе от того, что произошло.
Сотник неслышно подошел, тронул его за плечо.
- Дан, все остальные мертвы. Я-то думал, это байки, что амазонки в плен не сдаются.
Он наклонился над лежащей у их ног девушкой.
- Отходит.
- Она жива? - хрипло спросил Коннахт.
- Дышит еще, но долго не протянет, - ответил сотник. - Сама на меч бросилась. А рука у вашей милости тяжелая.
Коннахт встал на колени над ее телом.
- Давай сюда все, что нужно для перевязки.
- Так она же все равно больше часа не проживет, - удивился сотник.
- Делай, что говорю! - зарычал Коннахт. - Или она выживет, или я вас всех перевешаю!
Через час она все еще была жива. На носилках ее отнесли в ближайший замок и оставили на попечение жены и дочерей сеньора. Шестерых убитых амазонок похоронили в общей могиле на монастырском кладбище. Уже вечером Коннахт был в Иниссе и явился с докладом к королю.
Король выслушал его весьма благосклонно.
- Вы заслужили графский титул и повышение в чине, дан Коннахт. Мы распорядимся сегодня же издать соответствующий приказ. Но это будет всего лишь признание ваших заслуг перед Ланкмаром. А что вы хотите в качестве личной награды?
И Коннахт решился.
- Ваше величество, я прошу у вас жизнь амазонки, которую мы взяли в плен.
- Странная просьба, - во взгляде короля выразилось неудовольствие. - Вы просите снисхождения к врагам нашей родины?
- Ваше величество, я бы взял ее себе в наложницы. Аррианские женщины в постели - просто чудо, - сказал дан доверительным тоном.
- Да, уж вы-то знаете, о чем говорите, - пошло ухмыльнулся король. - Жаль, что из всех осталась в живых только одна. И вы ее просите для себя, хитрец! А как же допрос, которому мы собирались подвергнуть эту шпионку?
Коннахт похолодел от мысли, что король ему откажет, но продолжал, стараясь говорить как можно убедительнее:
- Все амазонки упрямы, как ослицы. Их можно на кусочки разрезать, а они все равно будут молчать. От этой вы тоже ни слова не добьетесь. И приручить их можно только одним способом, - Коннахт сделал двусмысленный жест. - Вот если я ее к себе в замок возьму, обработаю хорошенько, то она станет, как шелковая. Тогда и спрашивать можно - все расскажет.
Король захохотал.
- Вы только посмотрите, какой одаренный и способный молодой человек! Хорошо, забирайте ее, граф. Мы вам даем месяц отпуска, чтобы вы успели насладиться аррианскими ласками. Надеемся, что девица вас не разочарует. И можете не возвращать ее обратно. Ну что нового она нам может рассказать об этом нищем Арриане?
***
Он знал, что надежды нет. Он слишком много видел таких ран, чтобы не знать этого. Но, может быть, он еще застанет ее живой... Может быть, она еще откроет глаза и посмотрит на него - в последний раз! Он гнал коня всю ночь и на рассвете был у ворот замка, где оставил свою пленницу, дарованную ему королем.
Услышав, что она жива, он долго не решался подняться в ее комнату, словно его появление могло нарушить хрупкое равновесие между ее жизнью и смертью. Но желание увидеть ее победило.
Она спала или все еще была без сознания. Он просто стоял и смотрел на поверженную королеву... на ее бледное лицо с лихорадочным румянцем, разметавшиеся по подушке волосы... Она была так же прекрасна, как и в Арриане, в дни славы и величия. И Коннахт все еще любил ее!
Ему показалось, что ресницы ее слегка вздрагивают. Но он не решался окликнуть ее по имени - в этом замке и у стен могут быть уши. Если только кто-нибудь заподозрит, что эта безымянная амазонка - на самом деле Александра Багрянородная, королева Арриана...
На следующий день она пришла в себя, но упорно молчала. Дочери хозяина замка, ухаживавшие за ней, решили, что она не знает их языка. Хотя Коннахт знал, что она говорит по-ланкмарски так, как будто родилась и выросла в Иниссе, он не стал их разубеждать. Александра его не узнавала - или делала вид. Он понимал, что это разумно, но все же невыносимо страдал, встречая ее равнодушный взгляд.
Она поправлялась необычайно быстро. Через неделю лекарь посоветовал переправить ее в более здоровую местность, чтобы избежать лихорадки - в ее состоянии это было бы смертельно. Его замок был всего в двух днях пути, и он решился перенести ее туда в паланкине, стремясь избавиться не только от опасности лихорадки, но и от присутствия людей, которым не доверял. Одно слово могло погубить и ее, и его.
И вот она - в его родовом имении, в башне, в лучшей комнате его бедного замка, она стоит у открытого окна, глядя на заснеженные вершины гор. Коннахт уже рядом, она не могла не слышать, как он вошел, но даже не повернула голову, не взглянула на него.
- Багрянородная... Сожалею, что мы встретились при таких обстоятельствах, - тихо произнес он. - Из вашего отряда вы единственная, кто остался в живых. Никто не знает, кто вы. Здесь, в моем замке, вы в безопасности.
- В замке палача? - с горечью произнесла она.
- Александра! - вскрикнул он. - Почему вы так жестоки со мной? Вы так быстро забыли о том времени, что мы провели вместе?
- Ты убийца! - она повернулась, и в глазах ее горел гнев. - На твоих руках кровь моих амазонок!
- Я выполнял свой долг!
- Так выполни его до конца! Выдай меня королю, и тебя щедро наградят.
- Король подарил мне вашу жизнь.
- Так значит, я твоя пленница? - спросила она холодно и снова отвернулась, не дожидаясь ответа.
- Формально - да, - ответил Коннахт. Нет, он ожидал совсем не такого приема... Если бы он проехал мимо той повозки на Шенгенской дороге, ничего бы не случилось. Но тогда бы он не встретился с ней - той, которая ему дороже жизни, дороже чести...
- Александра, я тебя люблю. Ты - единственное, что мне нужно для счастья. Я не требую от тебя ответа прямо сейчас. Хотя бы дай мне шанс загладить свою вину в том, что произошло. Я служу Ланкмару, но готов покинуть его ради тебя. Я готов на все ради тебя! Одно твое слово...
Она не ответила. Коннахт почувствовал, что теряет над собой контроль. Быть с ней рядом, вдыхать аромат ее волос - и не сметь коснуться ее! И слышать гнев и ненависть в ее голосе - выше человеческих сил!
Забыв о почтительности, он взял ее за плечи и силой повернул к себе.
- Я три года был твоим любовником. И я спас тебе жизнь. Неужели это ничего для тебя не значит? Неужели ты не испытываешь никаких чувств ко мне, кроме ненависти?
- Нет, почему же, - усмехнулась она. - Я даже ненависти к тебе не испытываю. Просто мне очень жаль, что я не убила тебя тогда же, когда мы встретились. Если б я это сделала, шестеро моих лучших воинов были бы сейчас живы. А теперь отпусти меня, и прекратим этот разговор, - она слегка повела плечами.
- Нет.
Она посмотрела на него, и глаза ее были холодны, как лед.
- Прочь руки, офицер! - отчеканила она тоном, каким всегда отдавала приказы.
Ноздри его раздувались от сдерживаемой ярости, и руки сильнее стиснули ее плечи.
- Здесь Ланкмар, а не Арриан, - произнес Коннахт. - Ты больше не королева, ты моя пленница, ты в полной моей власти. От тебя зависит, станешь ли ты хозяйкой этого замка или наложницей его хозяина!
- Я Александра Багрянородная, королева Арриана. Я королева и остаюсь ею, где бы я ни была, - гордо вскинув голову, ответила она.
- Даже в постели ланкмарского дворянина?
Она вырвалась из его рук и закатила ему звонкую пощечину. Коннахт на секунду застыл на месте, держась за щеку.
- Что ж, - сказал он, криво усмехаясь, - если ты не хочешь покориться, я возьму тебя силой, - и сделал шаг к ней.
Александра отступила к открытому окну, не отрывая от него злого, насмешливого взгляда. Боже, и это тот, кто три года делил с ней постель! Единственным ее оправданием может служить только то, что она его никогда не любила. Как он все-таки прост, ограничен и предсказуем! Настоящий ланкмарский дворянин, самонадеянный и подверженный страстям. Когда-то жизнь отдал бы за один ее ласковый взгляд, готов был целовать край ее платья - а теперь, разозленный ее холодностью, готов переступить дворянскую честь и совершить то, что нельзя назвать иначе, как святотатством. Посягнуть на королеву, облеченную властью! Пусть королеву чужой страны, пусть захваченную в плен - это дела не меняет.
Предатель, убийца, насильник... Впрочем, она не чувствовала к нему той ненависти, которую так старалась показать. Она чувствовала лишь горечь. Как она могла позволить ему воспользоваться ее доверием? Как могла столь мягко обращаться с врагом? Нет, смерть ее лучших офицеров - ее собственная вина. Ее предупреждали, как опасна эта вылазка. И Коннахт - отнюдь не единственный, кто мог бы опознать аррианских воинов. Привыкнув к своей неуязвимости, она просто пренебрегла опасностью и своими предчувствиями. Ей хотелось испытать судьбу - в который раз! Но теперь с ней были те, кто считал своим долгом умереть за нее, и чьи жизни она считала своим долгом сохранить...
Она видела, как он глазами вымеряет расстояние до нее. Она оглянулась на открытое окно за спиной, и ланкмарец замер. Следующее движение может бросить тело в пустоту, платье развевается, руки раскинуты, словно большая белая птица выпорхнула из окна, и вниз, вниз... История повторялась. Так уже было - очень давно.
...Она прибыла в замок Олафа Рыжебородого, предводителя морских пиратов, чтобы уговорить его сражаться на стороне аррианок. Миссия была опасной - Олаф слыл за человека буйного, жестокого, невоздержанного во хмелю. Но она не отказалась, хотя могла бы. Уже тогда хождение по лезвию бритвы было ее любимым занятием. Ей удалось заставить его принимать ее всерьез. Добиться от него гарантий. Даже вызвать в нем уважение. Но он искренне считал, что переговоры должны продолжиться в постели, и ей стоило огромного труда держать его на расстоянии. И вот, когда она уже думала, что договор у нее в кармане, а Олаф Рыжебородый укрощен и посрамлен, он вломился к ней ночью в комнату. И это был крах. Он был очень сильный мужчина и очень хороший боец - Мастер Меча и Мастер Прямых Дорог. У нее не было шансов. Она выдержала пятнадцать минут боя, и то - только потому, что он играл с ней, не сразу выбив меч из ее руки.
...Она не дала ему к себе прикоснуться. Такой же узкий подоконник под ногами, за ним пустота, замок на морском берегу, самая высокая башня, внизу - скалы и прибой. Она сама не верила, что способна на это - до последней минуты, когда он протянул к ней руки, и она легко оттолкнулась босыми ногами от каменной кладки окна... Воспоминание о боли стерлось из ее памяти. Судьба все-таки милосердна, что бы ни говорили люди.
Она может быть уверена, что останется в живых и на этот раз. Но на этот раз она не отступит.
- Я не боюсь смерти, - холодно сказала она. - Я презираю ее, и она меня избегает. Дух мой свободен, я не дорожу своей жизнью, равно как и своим телом. Ты можешь взять меня силой, но не можешь меня оскорбить. Правда, есть одно "но"... Никто не заставит меня делать то, что я не хочу.
- Значит, я буду первым.
- На дороге в ад!
И в следующее мгновение она поразила его тремя точными ударами - в живот, грудь и горло.
Ланкмарец рухнул на колени, хрипя и жадно хватая ртом воздух. Она обошла его, толкнула ногой и сказала насмешливо:
- Мастер Лезвия в двенадцатом поколении! В рукопашном бое ты несведущ, и я это знала, хоть ты и пытался это скрыть. Я могу убить тебя сейчас, но я этого не сделаю. Хотя бы потому, что ты был моим любовником. Но обещаю, что следующая наша встреча станет для тебя последней.
Взревев от ярости, он кинулся на нее. Короткая схватка, слишком хорошо демонстрирующая ее боевое искусство, и он на полу, в глазах темно, и затухающее сознание ловит последние звуки ее голоса:
- Прощай, дан Коннахт, и моли бога, чтобы больше никогда не встретиться со мной...
1999 © Darth Valerie