Династия призраков by Pamela Nunn

ДИНАСТИЯ ПРИЗРАКОВ. Глава 1

Pamela Nunn (http://www.bishonenworks.com)

Перевод с английского: Петр Воронин.

Литературный редактор: Дарт Валери

Опубликовано на сайте http://fanfiction.boom.ru

Оригинал здесь: http://bishonenworks.com/fiction_new/story_chapters/dynasty1.php

Глава 1

Иллия прицелился из лука, его пальцы застыли на тетиве. Через листву леса он следил за четверкой гунтарианских солдат, которые прокладывали себе дорогу. Они даже не пытались скрываться; трое из них, в кожаных доспехах, шли пешком, а четвертый, в куртке с черным львом на груди поверх кольчуги, ехал на лошади. Они были уверены, что в лесу им ничего не угрожает: два дня тому назад гунтарианская армия разбила принца Тализара, поэтому солдаты считали эту часть леса безопасной. Тут протекала речка, а кто держал речку, у того и был в руках самый легкий путь для подвоза продовольствия и подкреплений.

Раз уж гунтарианцы заняли эти земли, принц Тализар мог по крайней мере сделать для них пребывание здесь весьма неприятным. Его лесным стрелкам, способным без следа растворяться в лесу лучше, чем прочие войска, было дан именно такой приказ. Этот лес на границе Сеганни и Крота был более древним и густым, чем другие. Его тайны были надежно укрыты раскидистыми деревьями и лозами дикого винограда, усыпанного цветами, которые благоухали по всему лесу. Лес был самым подходящим укрытием для человека, который был с ним знаком.

Где-то свистнул жаворонок. Других птиц не было слышно в напряженной тишине, окутывавшей лес над проходившими внизу солдатами. Это был сигнал выпустить стрелы.

Иллия отпустил тетиву. Стрела угодила точно в горло ехавшему верхом рыцарю, который захлебнулся, негромко вскрикнул и схватился за нее руками. У остальных солдат не хватило даже времени, чтобы понять, кто на них напал, как все они тоже были поражены стрелами. Один из стрелков слегка промахнулся, и стрела царапнула вражескому солдату руку, вместо того чтобы впиться в жизненно важную точку. С криком «Убивают!» солдат упал в опавшие листья прямо под веткой, на которой сидел Иллия. Тот неслышно выругался, достал из колчана еще одну стрелу и хотел прицелиться, но солдат пустился наутек, и его было едва видно за ветвями.

Иллия слез с дерева, держа в одной руке лук, а другой хватаясь за ветки. Спрыгнув на землю, он помчался в погоню, надеясь, что ему удастся хорошо прицелиться и выстрелить. В рукопашной он бы наверняка проиграл вооруженному противнику. Из доспехов на нем были только не по размеру большие наручи, которые защищали руки от ударов тетивы. В тяжелых кожаных доспехах и кольчуге трудно незаметно передвигаться по лесу.

Спина убегавшего солдата все мелькала перед ним, но деревья были слишком густыми, чтобы хорошо прицелиться. Солдат оглянулся, бледный от страха после смерти своих товарищей. Иллия выстрелил, но стрела попала в ствол дерева. Где же Вантувал и Кенти? Они же прекрасно знали, что одна из целей убежала, а Иллия пустился вдогонку. Если им нужно прикончить этого солдата, они должны ему помочь. Иллия ведь не был экипирован для рукопашной.

Как будто та же мысль внезапно посетила и солдата. Он притормозил, развернулся и с бессвязным ревом вынул меч. Шрамы на лице и зазубрины на оружии выдавали бывалого воина. Иллия же был не из таких. У него почти не было боевого опыта, и хотя он уже целый год служил в алданианской армии, вряд ли его можно было назвать воином. Он был вторым сыном второго сына, мальчик на побегушках в дедушкином имении. Дедушка, которого Иллия уважал всей душой, купил ему офицерский чин, коль скоро так поступала вся знать со своими младшими отпрысками. Можно было отдать его в священники или отправить на поиски славы и признания в королевскую армию. А что еще было с ними делать, кроме как женить с целью заключения какого-нибудь мелкого союза? Хотя какой же это союз, если Иллия – седьмая вода на киселе, а не прямой наследник...

Поэтому Иллия и служил в армии под знаменами принца Тализара, которого он видел только издали. Когда в армии узнали, что он хорошо знает здешние леса, его отдали в лесные стрелки. Стрелкам не нужно было сражаться на передовой, поэтому им не полагались доспехи и тяжелое оружие. Кинжал и лук – сейчас от них было мало толку. Иллия уже жалел, что погнался за этим солдатом.

Размахивая мечом, гунтарианец набросился на Иллию. Доспехи мешали ему двигаться быстро. Иллия увернулся от меча и резко ударил солдата сзади по ногам луком. С таким же успехом можно было ударить и дерево. Солдат стоял как вкопанный, а удар больно отдался в пальцах. С расширившимися от боли глазами Иллия откинулся навзничь, а солдат повернулся и ткнул в него мечом. Резанув по грязи, меч отскочил от камня, лежавшего неглубоко в земле. Упав, Иллия уперся спиной в огромный валун, холодный, как смерть. Холоднее, чем в жаркий летний день камень имеет право быть. Меч ударил по камню прямо над головой. Осколки посыпались за воротник. Иллия ударил ногой, метясь солдату в лодыжку, и тот потерял равновесие, отчаянно пытаясь ухватиться за воздух. Бросив лук, Иллия выхватил кинжал и уколол в незащищенное место под кожаной туникой между пупком и пахом. Это был не совсем джентльменский прием, но отчаяние не оставляло места для чести.

Хлынула кровь, попав Иллие на лицо и на волосы, убранные назад в косу. Раненый солдат вскрикнул, согнувшись пополам, пытаясь остановить руками поток крови. Он взглянул на Иллию глазами, полными боли и ужаса.

– Да ты меня кастрировал, – задыхаясь проговорил солдат. – Ты меня прикончил...

От звука голоса, от самого вида умирающего Иллия оторопел. Одно дело убивать кого-то на расстоянии, а другое – смотреть в глаза своей жертве. Иллию затошнило. Он угрожающе стиснул свой кинжал, но солдат выронил меч и со стоном упал на колени. Кровь стекала на землю, просачиваясь через лесной перегной. От такой раны быстро не умрешь. Солдата ждала долгая и мучительная смерть. Сейчас было бы делом чести прикончить его. Перерезать горло и остановить мучения. Но Иллия не мог пошевелиться.

Камень позади него нагрелся. На периферии взгляда что-то затрепетало. Что-то неясное, парящее в воздухе. Иллия вздрогнул и резко огляделся, как испуганный зверь. Слабо светящийся, слабо напоминающий человека призрак кружил над умирающим. Хищно и старательно выверяя каждое движение, призрак, казалось, больше следил за листьями на земле, чем за Иллией. Призрака притягивал истекающий кровью солдат. Привидение все кружило и кружило, а потом остановилось. Его прозрачная оболочка накрыла еще живого человека. Или умирающего человека... Казалось, солдат этого не заметил, даже когда призрак полностью обернулся вокруг него. А Иллия все видел. Он в ужасе смотрел на мерцающее облако, которое медленно вытягивало жизненную силу из человека, пока тот не рухнул на землю.

Иллия вскрикнул в ужасе и повернулся, чтобы посмотреть на камень у себя за спиной. На нем виднелись бледные, полустертые временем знаки. Поблизости стояли такие же валуны, увитые диким виноградом. Священное место. Он наткнулся на одно из таких, над которыми допотопные силы еще простирали свою власть, в бесконечном ожидании тех, кто будет достаточно слаб, чтобы подпасть под их власть. Лишь призраки, которых никто не видел, о которых мало кто подозревал, остались от старых времен. Только Иллия мог их разглядеть. Он всегда видел им подобных, всегда чувствовал остатки былого, и силу, которую они источали, и то, что вызывало их к жизни. Должно быть, наследие предков. Говорили, что его дед умел разговаривать с призраками. Будто бы он давно якшался с привидениями, обитавшими в семейном склепе. Эти самые привидения никогда не показывались Иллии – он боялся склепов, как чумы, – но в лесах, из которых большей частью и состояло дедушкино поместье, он видел много чего. Там были руины, населенные неприкаянными душами тех, кто давно уже умер. Ему несколько лет снились кошмары после того, как он впервые увидел их, а его братья и приятели – нет. Тогда они долго и зло дразнили его. Они и сейчас его дразнят. Но это ничего не меняет: он видит и слышит призраков.

Те, которые обитали дома, не были злыми. А этот был. Он жаждал выпить жизнь. Иллия почувствовал это, когда призрак обратил на него внимание, оценивая, достаточно ли он слаб. Осторожно Иллия поднял свой лук, спрятал кинжал и стал медленно отходить за камень, у которого стоял. У таких духов всегда была граница, за которую они не могли заступать. Должно быть, граница этих самых руин. Он двинулся назад тем же путем, что и пришел сюда, не упуская туманное облако из вида. Оно плыло за ним, все больше напоминая очертаниями человека, призрак того, кто был так силен, что душа его цеплялась за бренную землю еще долго после его смерти. Кажется, призрак, наконец, понял, что человек знает о его присутствии. Если подобным существам доступно потрясение, то это оно и было. Призрак с любопытством приблизился к Иллии.

– Ты видишь? – как будто кто-то прошептал у него в голове. Трудно было сказать, услышал ли он эти слова или просто почувствовал их. – Ты видишь?

– Извини за вторжение. Я не хотел тревожить твой покой.

– Ты видишь, – завыл призрак в его голове так, что Иллия невольно вздрогнул. – Ты видишь!!

Призрак почти захватил Иллию, но не смог совладать со здоровым человеком. Даже странно, что он смог подобраться так близко.

Иллия попятился за пограничный камень. Призрак дико завыл. Он так долго сидел здесь в одиночестве, неудивительно, что он совсем обезумел и жаждал убийства.

Неожиданно Иллия услышал тяжелые шаги и обернулся. Два лесных стрелка, одетых в защитного цвета одежды, нагнали его. Кинжалы были вынуты из ножен, а глаза судорожно искали врагов. Стрелки посмотрели на лежащего на земле гунтарианца, совершенно не замечая, что нечто витало над ним в воздухе.

– Прикончил. Молодчина, Иллия, – командир Вантувал похлопал его мозолистой рукой по плечу. Кенти пошел осмотреть мертвое тело, и Иллия хотел уже было его остановить, но Вантувал отвел его руку.

– Ты знаешь, кто был тот рыцарь? Герцог Мериваль собственной персоной! Принц будет рад узнать, что он убит. Глядишь, тебя за это даже наградят. Ведь это твоя стрела поразила его.

Иллия вздрогнул, отвлекшись на Кенти, который прошел сквозь голосящего призрака, не моргнув даже глазом. Привидение витало над трупом и гвардейцем. Кенти, убедившись, что солдат мертв, и собрав то немногое, что могло представлять ценность, встал и быстро подошел к Иллии и Вантувалу.

Иллия старался не оглядываться, опасаясь, что это может вызвать ненужные вопросы. Он решил не рассказывать о том, что видел здесь. Он терпеть не мог выражение глаз, полное насмешки, недоверия, равнодушной пустоты, которое появлялось у людей, когда им казалось, что они разговаривают с сумасшедшим. Он достаточно повидал этих взглядов дома, чтобы терпеть их здесь, где нужно было доверять своим товарищам, чтобы остаться в живых.

– Притворись, что его там больше нет, Иллия, – сказал он сам себе. – Притворись, что ты не слышишь, как он там пытается разбудить мертвого своим криком, – он почти сам рассмеялся над своими словами. – Только не оборачивайся.

Тализар Аше-Врай Эндариан, наследный принц трона Алдании, командующий первой армии своего отца Гервала Эндариана, ударил кулаком по ладони, величаво прохаживаясь по командному пункту. Командный пункт представлял собой простую палатку, одну из многих тысяч таких же палаток в лагере, разбитом на равнине перед сеганнским лесом, куда его войска отошли после ожесточенного сражения на берегу реки Данат. Да, гунтарианцам крупно повезло. Они укрыли часть войск на этой стороне реки, а затем ударили по Тализару с трех сторон. От этих проклятых сеганнцев толку совсем никакого: их пешие воины были смяты под ударами гунтарианской кавалерии с севера. У Сеганни никогда не было приличной армии, вот чем объяснялось присутствие здесь принца, который всеми силами старался не дать Дрейну Гунтарскому завладеть слабой Сеганни – буферной зоной между Алданией и Гунтаром, которую никто не хотел видеть в руках неприятеля.

Невыносимо, если это случится под командованием принца. Отец оказал ему честь, доверив командовать своей первой армией по достижении совершеннолетия, и принцу нужно было ее оправдать. Он был отважен в сражении, отлично держался в седле и владел мечом, но опыта в командовании ему явно не хватало. У него были сведущие советники, и он был не настолько глуп, чтобы пренебрегать их мудрыми советами, но в последние два дня это мало помогало ему, когда проклятые гунтарианцы наголову разбили его войска и оттеснили его от реки.

– Черт возьми, Вен! Если Сеганни не может обеспечить нам приличных солдат, то пусть хотя бы вовремя подвозит продовольствие.

Вен Эмверс продолжал чистить доспехи, сохраняя на лице полную невозмутимость. Он никогда не выходил из себя, даже при бурных вспышках эмоций своего сюзерена. Он заботился о принце с тех самых пор, как принц вышел из младенческого возраста, и не собирался менять положение дел. Никому еще Тализар не доверял так, как Вену.

– Лорд Аше, я не удивлюсь, если Сеганни задумает сдаться на милость Дрейна, надеясь, что он не разграбит их города на Западе. Они, собственно, никогда и не выказывали особой стойкости, когда на них оказывалось давление. А вот союз с Дрейном был бы им на руку, если удастся сохранить хорошие отношения с нами. Может быть, вояки из них и никудышные, зато в политике им равных нет.

Принц презрительно усмехнулся:

– Давно надо было завоевать эту страну. Нельзя отдавать Сеганни во власть Гунтара.

– Так ведь идея была как раз в том, чтобы Сеганни стояла между Алданией и Гунтаром, – напомнил ему Вен. – Если мы захватим Сеганни, у нас будет общая граница со страной, с которой ваша семья уже несколько поколений ведет кровавую междоусобицу.

– Мы не собираемся воевать с Гунтаром сами, – подытожил Аше, повторив заученную фразу. – Но мы будем помогать нашим соседям, если Гунтар вторгнется на их территорию. Жаль только, что сами соседи не помогают нам защищать себя, – пробормотал он после некоторого раздумья.

Он очень устал: все время приходится прикладывать усилия, чтобы союзники выполняли свои обязательства. Он устал состязаться с гунтарианцами за этот клочок земли. Уже шесть месяцев они играли с войсками Дрейна в кошки-мышки. Это были шесть месяцев вялых перестрелок, которые ничем не заканчивались, зато земля дюйм за дюймом уходила у них из-под ног. Однако принц не торопился требовать подкреплений. Он не хотел, чтобы кто-то подумал, что он растратил все имевшиеся средства, а теперь требовал еще. Он не любил разбрасываться своими солдатами. Ему бы больше хотелось оказаться сейчас в своем уютном замке, полном слуг, а не медленно умирать в этой грязи. Казалось такой большой честью: отец поручил ему командование армией, дал в помощники старых и умных генералов, поставил хранителем чести Алдании. Да, шесть месяцев тому назад это выглядело величайшим приключением, а теперь – бездумной тратой сил и чужих жизней. Нет, он не повернет назад, даже сейчас, когда кажется, что противник одерживает верх. Гунтарианцы были полны решимости, подстегиваемые ненавистью своего короля. Дрейн, как его отец и дед, поклялся уничтожить Эндарианов. То была родовая вражда, которая началась более столетия назад. Кровопролитие и притворные перемирия, убийства и самоубийства – казалось, война между двумя королевствами будет вечной.

Единственной приятной новостью было известие о смерти гунтарианского герцога Мериваля, блестящего стратега и вождя вражеской армии. Это удар по Дрейну, и тяжелый. Подорвет его боевой дух, и, может быть, Аше сможет отвоевать берега реки.

Послышался стук по столбу палатки, и вошел один из адъютантов генерала Аваина с полевым рапортом. Ничего нового. Аше просмотрел его и отложил. Пусть Вен изучит его как следует. Что-то сегодня тихо. Обе армии разбились лагерем и не двигались с места. Казалось, это было затишье перед бурей. Скоро они попытаются отомстить за Мериваля.

Вен принес ему ужин. Еще несколько высокопоставленных военачальников разделили с ними трапезу в его палатке. Они обсудили вопросы тактики и распределения продовольствия. Сеганни явно задерживалась с подвозом провизии, хотя обязана была делать это быстро и своевременно. Они долго пили вино, разговаривая о разных мелочах и стараясь воспользоваться недолгим затишьем, чтобы расслабиться и побороть напряжение.

Вен откинул полог, впустив трех лесных стрелков в зеленой защитной форме.

– Мой господин, вот гвардейцы, которые избавили нас от герцога Мериваля.

Офицеры подняли свои бокалы в салюте. Вошедшие стрелки нервно заерзали в присутствии принца и высших военачальников.

– Кто из вас командир? – спросил Аше.

Выступил невысокий, немолодой мужчина:

– Я, милорд. Вантувал из Керриса.

– Мы благодарим тебя за отличную работу. Твоей рукой правила удача.

– Не моей, милорд, – сказал гвардеец и указал на одного из своих товарищей. – Это Иллия сразил герцога своей стрелой.

Аше перевел взгляд на молодого человека. Стройный юноша с длинными волосами неопределенного цвета, собранными сзади в косу. Он стоял, уставившись в пол, не осмеливаясь посмотреть на старших по званию.

– Значит, это его нужно поблагодарить. Иллия? Откуда ты родом?

После прямого вопроса Иллия поднял взгляд.

– Я из Грунтальского леса, милорд, – тихо произнес он.

Его глаза встретились с глазами Аше, и у принца перехватило дыхание от их глубокой синевы. Даже после долгих недель военной жизни этот юноша был неотразим. Он был тонок в кости, из-за чего выглядел болезненно-хрупким. В его голосе не было грубости, характерной для неотесанных простолюдинов, и Аше понял, что перед ним один из грунтальской знати.

– Так ты потомок старины Уиллама?

– Это мой дед, милорд.

– Ах вот как, – Аше заинтересовался. Значит, этот юноша знатный, хоть и не прямой наследник. – Сколько тебе лет? Не слишком ли ты молод для военной службы?

Иллия из Грунтальского леса поджал губы, уязвленный до глубины души.

– Мне восемнадцать, милорд.

Ну что ж, достаточно взрослый, чтобы пойти в армию с разрешения отца, но еще не достиг совершеннолетия.

– Выглядишь младше, – сказал Аше и переключился на своих командиров – ясный намек Вену, который выпроводил стрелков. Аше и его гости допили бутылку вина, затем командиры разбрелись искать свои койки, а Вен занялся уборкой.

– У вас будут распоряжения, лорд Аше? Относительно того юного стрелка? – спросил Вен, укладывая одежду своего господина. У Аше поднялись брови от такой самонадеянности. Этот человек считал, что знает Аше лучше, чем он знает сам себя!

– Почему ты подумал, что мне это может быть интересно? – холодно спросил он.

Вен не улыбался. На его лице вообще не было никакого выражения – единственное, что успокаивало Аше.

– Значит, я ошибся, милорд?

Нет, он не ошибся. Юноша действительно был очень привлекателен, а Аше уже начал забывать, что такое любовные утехи. Еще одна причина, по которой следовало скорее покончить с этим приграничным конфликтом. Можно было бы уехать домой, где есть леди Лурин, лорд Давад или кто-нибудь из менее постоянных постельных партнеров. Аше не выносил воздержания, но его запросы были весьма высоки, учитывая его статус наследного принца, а на поле битвы находилось чертовски мало тех, кто был достоин разделить с ним постель.

Он провел длинными пальцами, еще полгода назад не знавшими мозолей от меча, по волосам, остриженным не по моде коротко. К черту моду, когда в бой надо надевать шлем, а с длинными волосами в нем жарко, да еще волосы норовят закрыть глаза и приклеиться к потному лицу. Волосы еще вырастут, а жизнь уже не спасешь, если враг ударит тебя, когда ты ничего не видишь.

Еще одно расстройство от бесконечной войны. Ему хотелось немного расслабиться. Он все еще раздумывал. И вопрос был не в том, чтобы переспать с мужчиной, – на поле боя, в отсутствие женских объятий, выбирать не приходилось. Этим занимались все в уединении своих палаток, и никто не видел в том ничего особенного. К тому же вкусы Аше всегда были разнообразными, дома он не пытался скрывать их. Только отец хмурился, когда принц вел себя уж слишком фривольно. Нет, он колебался лишь оттого, что боялся повредить своей репутации, если затащит в постель простого солдата. Принцы ведь тоже должны подчиняться некоторым правилам. Но у того юноши были восхитительные глаза...

Он постучал пальцами по пустому стакану, когда Вен собрался выйти по своим делам.

– Ладно. На твое усмотрение.

Иллия сидел на пригорке, разглядывая с высоты раскинувшиеся палатки алданианской армии. За лагерем темнела полоска леса, который скрывал изгибы реки – предмета столь ожесточенных схваток. Там же находились и старые могильные камни. В глубине сознания привидение в лесу беспокоило его. Призрак был таким жалким и одиноким. Иллия жалел его, проведшего столько лет в одиночестве без всякой надежды на загробную жизнь. Вот в чем удел духов, которые почему-то не могли перейти на другой уровень существования, оказавшись пленниками страданий, горя, страсти или ненависти. И неважно, кем они были, ему было их очень жаль. Весь мир шел вперед, не задумываясь о том, что оставил их позади – покинутых, потерянных, одиноких.

За последние полгода он то и дело видел призраков на опустошенных полях сражений. Они колыхались над свежими трупами, потерянные и сбитые с толку. Новые духи были другими: слабые и неясные, они были едва ли не простыми сгустками воздуха. Они не были похожи на старых, которые обитали в местах, как то в лесу, или в старых склепах и на кладбищах. Иллия никогда не ходил в такие места.

Кенти присел рядом с ним, прихлебывая крепкий свежий ликер из потертой фляги. Кенти был кадровым военным. Он уже двадцать лет служил стрелком в армии Алдании. Простолюдин, верный и щедрый, он недолго думал, прежде чем принять новичка под свое крыло.

– Понять не могу, с чего герцог был там почти без охраны, – сказал Кенти. – Может, это нам улыбнулась удача, послала нас туда, как раз когда он проезжал мимо. Да уж, начальники наши довольны. Три дня отпуска. Жаль только, мы далеко от поселений, такая возможность пропадает. И все благодаря тебе, парень.

– Если бы не я, ты бы его застрелил, – сказал Иллия.

– Нет, я все испортил. Промахнулся на милю по своей собственной мишени. Проклятые ветки зацепились за мой лук. Неправильную позицию выбрал Вантувал.

Иллия пожал плечами, рассеянно уставившись на росток клевера в траве. Во всяком случае, когда он приедет домой, он сможет сказать отцу и братьям, что видел наследного принца. Получил королевскую благодарность за верную службу. Все считали его ленивым мечтателем. Отец был в шоке, когда узнал, что он предпочел службу в армии сутане священника. Отец думал, что он уедет в какой-нибудь монастырь, где будет целыми днями проводить в своих мечтах и где по достоинству оценят его дар общения с невидимыми созданиями. А старший брат тогда только рассмеялся, сказав, что он так же подходит для службы в армии, как и для работы в золотых копях, обогативших владельцев Грунтальского леса. А младшие родственники воспользовались этим, чтобы безжалостно дразнить его до самого дня отъезда в королевскую армию.

Ему было бы приятнее рассказывать дома обо всем этом, если бы принц не посмотрел на него тогда с тем же выражением, что и старший брат, считая его ни на что не способным. Наверное, принц тоже думал, что Иллия слишком молод или слишком слаб, чтобы заниматься своим делом. Разве он виноват, что выглядит моложе своих лет? Трантул, который был на два года моложе Иллии, уже казался старше него.

Вантувал добрался на вершину пригорка, щурясь под лучами полуденного солнца.

– Ну и жара тут. Сейчас бы в лес, в тенек, а не сюда, – жаловался он.

– Ага, бегать от гунтарианских патрулей и все такое, – усмехнулся Кенти, протягивая флягу своему командиру. Вантувал с благодарностью хлебнул, поморщился и отдал ее назад.

– Кишки жжет от этого зелья.

– Ну как, узнал, что там делал герцог почти в полном одиночестве?

Вантувал пожал плечами:

– Если кто и знает, то не особо об этом распространяется. Может, наш парень обо всем узнает.

Иллия удивленно поднял взгляд.

– Его высочество в благодарность за голову герцога приглашает Иллию сегодня на ужин.

Кенти пораженно раскрыл глаза. У Иллии от страха засосало под ложечкой. Он решительно не хотел оказаться в кругу высших офицеров.

– Сегодня вечером? Но ведь нас уже поблагодарили.

– Значит, их благодарность была больше, чем мы думали. С приглашением пришел адъютант его высочества.

– А ты идешь?

– Меня не приглашали. Думаю, моя кровь недостаточно голубая. Иди переоденься в чистое. У тебя же есть чистая одежда? И помойся. Начальники это любят. И не заставляй их ждать. Принц ужинает в шесть.

Иллия застонал, взглядом спрашивая у Кенти совета. Тот пожал плечами и проворчал:

– Все равно тебе будет лучше, чем нам. Не скучай.

Не скучай. Ну конечно. Им не надо будет сидеть под пристальным взглядом принца и командиров. Он побрел вдоль ручья, который снабжал водой весь лагерь. Между берегами, где брали воду для питья и приготовления еды, и тем местом, где выбрасывали отходы, находилась песчаная отмель, используемая для купания и стирки. Он сбросил одежду и вошел в воду. Иллия был не один, кто наслаждался здесь неспешными водами ручья. Ниже по течению кто-то еще смеялся и плескался. Чей-то адъютант сидел на коленях, стирая свою форму. Иллия распустил косу. Давно не мытые волосы лоснились от грязи. Он опустил голову, почесался, сел на колени и погрузился в воду, оставив лицо над поверхностью. Он надеялся, что всякие вши или что похуже, что он мог подцепить в лесу, покинут корабль и отправятся в плавание. Иллия помылся так чисто, как только смог, не прибегая к помощи мыла и ванны. Он вытерся своей грязной туникой и переоделся в чистую одежду, взятую из палатки, которую он делил с Кенти. Выжав волосы, он расчесал их пальцами, пока шел к лагерю, где надеялся собрать их в хвост, а не заплетать в косу, что было все равно невозможно, пока они не высохнут.

Когда прозвенел шестой колокол, он был еще далеко от палаток командиров в середине лагеря. Он выругался и побежал сквозь ровные ряды палаток. Уже был дан сигнал к вечерней трапезе, поэтому все войско было сейчас либо на построении перед ужином, либо уже сидело по палаткам, поглощая ужин. Он нашел палатку принца Тализара, уже слегка запыхавшийся и более чем слегка нервничающий. Адъютант принца вышел, прежде чем Иллия успел поднять руку, чтобы постучать. Он смерил пришедшего взглядом, слегка недовольный тем, что Иллия тяжело дышал и явился с мокрой головой.

– Точность, видимо, перестала быть отличительной чертой стрелков, – сказал адъютант, потом отступил, позволяя Иллии пройти в палатку. Иллия вспыхнул и вошел внутрь, ожидая увидеть там много командиров, но увидел только принца, стоявшего над раскладным столиком, заваленным картами и бумагами. Принц даже не повернулся, чтобы поприветствовать его. Иллия судорожно вздохнул, решив, что Вантувал ошибся насчет времени, когда принц ужинает. Он действительно немного опоздал и, видимо, пропустил весь ужин, а теперь еще его накажут за опоздание.

– Милорд, простите меня. Я не рассчитал время...

– Ничего, – принц Тализар лениво обернулся, скрывая улыбку на губах. На нем был свободный кафтан из тонкой и легкой ткани, надетый поверх таких же свободных штанов. Он выглядел... внушительно. Это слово лучше всего подходило. Он был высок и широкоплеч, в каждом движении, в каждом взгляде сквозила властность. Величественный и поразительно прекрасный. У него был королевский нос его отца: длинный, узкий и с легкой горбинкой у переносицы. Высокие сильные скулы и длинная узкая нижняя челюсть. Его волосы были черны, как ночь, и отсвечивали синевой. Они были аккуратно расчесаны и коротко острижены, как у многих рыцарей. Он выглядел по-королевски безукоризненно. Иллия почувствовал себя просто мальчишкой, мокрым и неопрятным перед лицом великолепного принца.

Слуги начали расставлять накрытые блюда на небольшой полевой столик. Тализар взмахом руки пригласил Илию, сев в высокое кресло с подлокотниками, стоявшее рядом. У стола стояла еще только расшатанная табуретка. Иллия сел на нее, взволнованно недоумевая: где же командиры, которые обычно ужинают с принцем? Он не решился об этом спросить. Это было бы невежливо. Но вопрос вертелся у него на языке.

Видимо, принц прочел это по его лицу. Он улыбнулся и сказал:

– Сегодня больше никого не будет. Мои товарищи занимаются своим грязным делом – командуют армией. Они не всегда свободны. Вен, налей вина моему гостю.

Вен с готовностью наполнил оба бокала (настоящие стеклянные кубки, а не стальные чашки) темно-красным вином. Иллия еще ни разу не пробовал вина с таким тонким букетом, с пор как уехал из дома. Вероятно, с ухмылкой подумал он, гунтарианский разлив. Иллия отпил половину одним глотком, а принц не сводил с него глаз, улыбаясь так, будто находил волнение Иллии занимательным.

– Это лорд Уиллам купил тебе армейский чин?

– Нет. Это сделал мой отец... с разрешения деда.

– Да. Если я еще не запамятовал, лорд Уиллам был настоящим тираном. Кто его наследник? Джоан?

Иллия кивнул, удивившись тому, что принц берет на себя труд припоминать его семью.

– Да. Это старший брат моего отца.

– А что будешь делать ты, когда служба подойдет к концу? Или ты решил стать военным?

Иллия моргнул. Он никогда еще не заглядывал так далеко в будущее. Он совершенно искренне не имел понятия, чего хочет добиться в жизни. Впрочем, он не думал, что подходит для военной службы, даже назло своей родне. Смерть не казалась ему почетной.

– Может быть, я стану лесничим в Грунтальском лесу.

– Весьма скромный выбор, – сказал принц. – А что ты еще умеешь делать?

Иллия улыбнулся уголками губ.

– Я умею читать, и у меня каллиграфический почерк... ну, так говорят мои учителя. Отец думал, что я приму сан.

Принц повел бровью:

– О. Это было бы ужасающе скучно. Целомудрие и все такое...

Принца передернуло от такой мысли, и Иллия чуть не засмеялся. Принц Тализар был склонен к театральности. Иллия немного расслабился и перестал нервничать.

Он набрался смелости и спросил:

– Простите меня за вопрос, принц Тализар, но моим товарищам интересно было бы знать: почему герцог Мериваль поехал в лес практически без охраны?

– Хотел бы я это знать. Я только могу быть благодарен судьбе за то, что мы от него избавились. Жаль, что я не могу превратиться в паука и послушать со стены, как Дрейну доложат о его смерти. Это было бы в высшей степени воодушевляюще. И – Аше, никто не называет меня Тализар, разве только в официальной обстановке.

Он улыбнулся, и крепкие белые зубы сверкнули на загорелом лице. Принц умел произвести впечатление, с его простым обращением, ровной и уверенной манерой речи, незаурядной внешностью. Издалека им можно было лишь восхищаться, но вблизи к нему тянуло, как мотылька к огню. Иллия был покорен умением принца вести разговор, избавлен от неуверенности талантом человека, рожденного повелевать.

Вен снял крышку с блюда с жареной дичью и картофелем. После нескольких месяцев, проведенных на жидком и постном супе и сухих пайках, запах был невыносимо приятным. На столе был еще свежий хлеб и тарелка с лесными грибами, приправленными вкусным соусом. Наверное, у Иллии глаза поползли на лоб от таких яств, что принц рассмеялся и жестом пригласил к трапезе.

– Я знаю, что угощение скромное. Эти проклятые сеганнцы задерживают подвоз провизии. Но кажется, ты более чем впечатлен.

– Милорд... вы понятия не имеете о том, какой плохой у нас повар. Кто-нибудь просто обязан его пристрелить.

– Я приму это во внимание, Иллия.

Желудок Иллии протестовал, но юноша подождал, пока принц первый приступит к еде, и только потом с жадностью набросился на еду. Все действительно было очень вкусно. Даже слишком вкусно. Кенти бы просто умер от зависти. Принц Аше ел медленно, наблюдая за Илией с чем-то похожим на изумление. Иллия был слишком поглощен пищей, чтобы что-либо замечать. Вен подливал вино и стоял в сторонке, ожидая указаний.

Когда принц закончил, Вен быстро убрал его тарелку. Иллия съел последний гриб и собрал остатки соуса хлебом. Вен убрал и его тарелку, долил в бокал вина, уложил посуду на поднос и вынес из палатки. Иллия и принц Аше остались наедине. Голова у Иллии слегка кружилась от выпитого, он чувствовал себя расслабленным и спокойным. На поле битвы не получишь крепкого вина. То, что им давали, было жутким пойлом домашнего разлива. Кенти его обожал, а Иллию выворачивало наизнанку.

Аше откинулся в кресле, держа бокал пальцами обеих рук, и смотрел на Иллию. По его глазам, полузакрытым длинными ресницами, ничего нельзя было прочесть. Это действовало Иллие на нервы, унося спокойствие, подаренное вином. Казалось, что принц испытывает или оценивает его, а Иллия терпеть этого не мог, чувствуя себя дураком.

– Значит, ты обучился лесному ремеслу в северных горах? Ты сражался с бербарами?

Иллия подавил смешок.

– Мы даже не видим бербаров, где уж сражаться с ними. Они незаметные, как змеи, и такие же непредсказуемые. Мой дед говорил, это потому, что их кланами правят женщины, а ни один уважающий себя мужчина не понимает, о чем думает женщина.

– Крупицы истины от старины Уиллама. Согласен. Непостоянные создания – женщины.

Они поговорили об охоте; принц еще ни разу не видел длиннозубых тигров, которые водились в северных предгорьях, он видел только чучело медведя хотра, огромного и очень опасного великана, которого обходили стороной даже горные тигры. Иллия много раз видал и тех и других, хотя охотился на них редко и в большой компании. На горных тигров охотились только тогда, когда они спускались с гор и нападали на людей и домашний скот. Однажды дед объявил медвежью охоту, чтобы поразить высоких гостей, и устроил из этого большое событие. Очень часто жертвами таких «событий» оказывались собаки, лошади, а иногда и люди. Медведя хотра было трудно одолеть.

Казалось, принца захватила идея загнать этого страшного зверя. Его глаза загорелись. Иллия подумал: вот человек, которого препятствия лишь раззадоривают, хотя большинство перед ними пасует.

Они открыли еще бутылку вина. Иллия начал клевать носом и терять нить разговора. Он чуть пронес свой бокал мимо рта, и вино потекло у него по подбородку. Он смущенно вытер его рукавом и подумал, что лучше будет откланяться, пока он не сделал еще какую-нибудь глупость в присутствии принца. Он не хотел, чтобы тот думал о нем, как о деревенщине, который не умеет пить вино. Принц наблюдал за ним, улыбаясь, с ленивым удовольствием. Иллия покраснел. Он с трудом произнес:

– Милорд, я не смогу достойно отблагодарить вас за вашу щедрость. Вы не обязаны были ее проявлять.

– Знаю, – теперь принц уже не улыбался. Продолжая смотреть на Иллию, он отпил вина.

Иллия залпом допил свой бокал, стараясь ничего не пролить.

– Я... я не осмеливаюсь более занимать ваше время.

– Какого цвета у тебя волосы, если их вымыть?

Иллия вздрогнул, сбитый с толку таким вопросом. Ему вдруг стало не по себе. Принц отодвинул свой бокал, встал и обошел стол. Иллия замер, как загнанный в угол заяц, когда Аше дотронулся до его длинных волос, собранных в свободный хвост на затылке. Пока они ели, волосы высохли. Под летним солнцем они приобрели множество цветов, полдюжины разных оттенков золота, с примесями каштанового и темно-русого.

– Какое богатство красок, – восхитился принц.

Иллия покраснел, едва сдерживая дыхание. Он сидел и боялся пошевелиться, пока наследник короны играл его волосами.

– Дома... там... говорят... – ему нужно было хоть что-то сказать, чтобы прервать это тягостное молчание. – Много цветов – печать вырождения.

Принц Аше хихикнул.

– Да, говорят. Без обид, но Грунтальский лес – такое захолустье. Я нахожу их очень, очень красивыми.

– С-спасибо, милорд, – пробормотал Иллия, не зная, что еще сказать. Сердце стучало так сильно, что было непонятно, почему принц еще этого не заметил и не отпустил комментарий.

Аше взял его за подбородок и поднял его голову. Иллия посмотрел на него, широко раскрыв глаза.

– К тому же у тебя очень необычные глаза.

Иллие не хватило дыхания для ответа. Он только пытался не дышать слишком быстро, выдавая смущение и страх. Руки принца скользнули на его плечи, лаская кожу шеи, и принялись массировать их. Иллия сидел прямо, не смея пошевелиться; в его глазах читалась растерянность. Ему было страшно. Страх прыгнул на него из тени и сомкнул на нем свои клыки. Он дрожал, а руки принца продолжали ласкать его. Принц стоял позади него, почти касаясь его спины. Иллие вдруг стало... приятно. Настойчивые нежные ласки, никаких слов и движений – плечи расслабились против его воли, и голова сама опустилась. Он закрыл глаза. Чего он хочет? Что это значит?

– Так лучше? – прошептал принц у самого уха. Иллия не смог ответить. Принц взял его под локоть и поднял его на ноги. На мгновение у него закружилась голова. Слишком много вина и слишком много кислорода Он выпил слишком много вина и вдохнул слишком много воздуха. Принц крепко держал его в своих сильных руках. Одной рукой он обнял его за талию и притянул к себе еще ближе. От близости мужчины слабая тревога зародилась у Иллии. Принц Аше повлек его в дальний угол палатки, где находилась его ложе.

– Милорд... я не понимаю... – он собрал все силы, чтобы выговорить это. Боги, он ничего не соображал, в голове шумело.

– Тебя совсем развезло. Ты еще молод, чтобы пить крепкое вино, да?

– Нет, – Иллие надоело, что его принимали за мальчика. Все обращались с ним, как с ребенком. Или принц просто проявлял заботу?

– Нет, не развезло или нет, не молод? – принц подтолкнул его дальше, так что койка толкнула его под коленки, и он плюхнулся на нее без всякой грации, еще до того, как принц приказал:

– Сядь.

Он сел рядом с Иллией, так близко, что их бедра соприкоснулись. Иллия попытался отодвинуться, но длинная рука принца обхватила его плечи. Что это было: объятия товарища? Или что-то другое?

– Пусть в голове прояснится.

– Я... я... спасибо, милорд, – пробормотал Иллия в растерянности.

– У тебя есть любовник в лагере? – шепотом спросил принц, голосом сладким, как взбитые сливки.

Иллия изумленно моргнул, мысли его панически заметались. О нет, нет, нет... Есть ли у него любовник в лагере? У него и дома-то никого не было. Девушки его возраста все увивались за братом или за сыном дяди Джоана, который был богатым наследником. А все остальные бесцеремонно отваживали робкого юношу, когда не дразнили его воображаемыми привидениями.

Иллия помотал головой в ответ на вопрос принца. Он был слишком пьян, чтобы лгать.

– Ты стесняешься или просто не хочешь?

– Я еще никогда... – Иллия не смог договорить. Я еще никогда не делил постель с девушкой, а вы хотите, чтобы я разделил постель с вами. Вот что он хотел в отчаянии бросить в лицо принцу. Но Аше поймал его взгляд, и он оказался в ловушке, не смея отвести глаз. Он похож на волка, беспомощно подумал Иллия, который парализует жертву взглядом, прежде чем перервать ей глотку. Ужасающе прекрасный хищник, обладающий силой и властью, неизмеримо превосходящий простого лесного стрелка.

Губы принца тронула улыбка. Одной рукой он еще крепче обнял Иллию за плечи, а потом наклонился и поцеловал его. Пальцы принца вплелись в его волосы, наклоняя его голову назад. Поцелуй становился все глубже, а Иллия был слишком ошеломлен, чтобы сопротивляться. Он еще никогда так ни с кем не целовался. Это было непривычно, но совсем не отвратительно. Голова пошла кругом.

Спина его коснулась постели, хотя он даже не осознал, что принц уложил его на койку. Там были подушки и тонкие, мягкие простыни. Принц склонился над ним, касаясь его губами и пальцами. Это не было неприятно, совсем напротив.

Иллия покорно закрыл глаза. Что мне делать? Оттолкнуть его? Но он же принц. Принц! Сказать ему, чтобы он остановился? Но он ведь не остановится, если сам не захочет? Боги, как страшно!

Аше расстегнул на Иллии тунику, запуская под нее пальцы.

– Ты такой красивый, – шепнул ему на ухо принц, склонившись ниже и снимая тунику с Иллии через голову. Потом руки и губы принца продолжили ласкать его тело. Несмотря на страх и отвращение, тело откликнулось на умелые движения. Хмель и удовольствие захватили его.

Но где-то в глубине его сжигало негодование. Это был не его собственный выбор. Не по своей воле он оказался в постели принца, на этих шелковых простынях. Он был призван, одурманен и соблазнен, так быстро, что даже не успел понять, что происходит. И ничто не могло служить оправданием – ни то, что они говорили о доме и знакомых вещах, ни то, что тело Иллии откликалось на ласки мозолистых рук принца, ни то, что он принес клятву служить этому человеку прежде всех остальных людей мира, исключая короля. Все равно это было не что иное, как насилие.

Через некоторое время Вен вернулся. Иногда Аше раздражала тактичность своего адъютанта. Вен будет защищать королевскую репутацию, не спрашивая, необходимо ли это. Но с другой стороны, принц был благодарен Вену за развлечение. Юный стрелок удовлетворил все его желания. Наивный и несведущий в вопросах наслаждения, но весьма послушный. Когда юноша сказал, что в лагере у него нет любовника, Аше не подозревал, что это означало полное отсутствие у него любовного опыта. Но, насколько он мог судить, Иллия был девственник. Ошеломляюще красивый девственник. Он лежал, согнув ногу в колене, чтобы прикрыть наготу; красочные волосы разметались по койке, румянец тронул щеки. Аше сделал ему больно, даже несмотря на ароматное масло, которое оставил Вен. Было немного крови, как будто он взял девственницу, а не юношу. Кровь запятнала его простыни, вместе с другой влагой. Вен позаботится о том, чтобы их сменили, когда Иллия уйдет.

– Милорд принц, – официально обратился Вен, входя в палатку. Иллия тихонько вскрикнул и прикрылся простыней. Он спрятал лицо в сгибе локтя, смущенный до крайности. Аше ощутил растущее желание взять его еще раз, однако рассвет уже близился, ночь наслаждений пролетела незаметно. Суровым взглядом и движением руки он выгнал Вена. Тот пожал плечами и выскользнул из палатки, но Аше слышал, что он ждет снаружи.

– Иллия, тебе пора идти, пока все в лагере не проснулись, – он склонился над своим новым любовником, провел пальцем по нежным губам. Юноша вздрогнул и нерешительно отвел руку от лица. На его ресницах блестели слезы. Аше нахмурился.

– Тебе все еще больно?

Иллия покраснел и помотал головой:

– Нет, милорд.

– Тогда в чем дело? Разве тебе не было приятно?

После ночи любви с ним обычно никто не плакал. С Иллией он, конечно, немного переусердствовал после долгого воздержания, но он же не был груб. Он старался быть особенно нежным, когда узнал, насколько Иллия невинен.

– Да, милорд. Мне было очень приятно, – скучным и слегка виноватым тоном произнес Иллия.

Понятно, подумал Аше. Значит, дело в его моральных принципах. Лорд Уиллам из Грунтальского леса был знаменит своей ограниченностью. Он управлял своим поместьем, как настоятель – монастырем, со всей строгостью и целомудрием. Человек, который лишь отдаленно представлял себе, в чем заключается удовольствие обладания женой, а тем менее – что можно получить от человека своего же пола. Принц наклонился, откинул волосы с лица Иллии.

– Мы всеми силами печемся о благе нашей страны, иногда даже ценой нашей жизни... разве мужчина может отказывать себе в удовольствиях, если он не знает, что готовит ему завтрашний день?

Что касается Аше, это была лишь полуправда. Он не находил ничего дурного в том, чтобы насладиться прекрасным юношей, будь то на поле битвы или в мирное время. Но он не думал, что Иллия будет готов к такому признанию.

– Да, милорд.

Покорность и согласие. Почему-то Аше это уже наскучило. Он сел и бросил резко:

– Даю тебе дозволение называть меня в постели по имени.

Иллия посмотрел на него, глаза широко открыты, полны настороженности.

– Мы... еще будем этим заниматься, ми... Аше?

Аше задумался и пришел к выводу, что да, он с большим удовольствием еще раз увидит Иллию в своей постели.

– Да, думаю, будем. А теперь ступай, если не хочешь, чтобы об этом говорил весь лагерь.

Иллия испуганно вздохнул и стал собирать разбросанную одежду. Аше с удовольствием наблюдал за ним. Даже когда он спешит, он такой изящный. Худощавый, почти без волос на теле, кожа отливала золотом в свете жаровни. Волосы его растрепались. Аше подозвал его, и Иллия нерешительно подошел.

– Сядь, – приказал Аше. Он взял свой гребень с прикроватного столика и расчесал непослушные шелковистые пряди. Разделив их, он свил косу, а затем закрепил ее своей заколкой, так как Иллии потерял свой кожаный шнурок в складках простыней. Иллия удивленно посмотрел на него, когда тот закончил, затем неловко поклонился и выскочил вон, чуть не перевернув кресло и стол.

Когда он исчез, вошел Вен. Аше набросил халат и встал, ожидая, пока слуга снимет запачканные простыни и постелит чистые.

– Вечер прошел удачно, милорд?

– Весьма удачно, любопытный ты мой. И спасибо. Надеюсь, ты и в следующий раз что-нибудь придумаешь.

Вен остановился, взглянул на принца и осторожно произнес:

– Милорд, надеюсь, вы не думаете постоянно встречаться с простым солдатом? Это будет неподобающе.

– Иди, Вен. И не будь большим ханжой, чем ты есть. Не знаю, можно ли говорить тут о чем-то постоянном, и юноша этот благородных кровей.

– Да, и весьма хорошенький, – предположил Вен. – Вы опять сражены наповал, милорд.

– Я не сражен. Как ты смеешь так говорить! Не вижу причин, почему я должен держать себя здесь в черном теле.

Вен больше ничего не сказал. Он закончил с постелью, погасил огонь и забрался под собственное одеяло в углу палатки. Аше рухнул на свою койку, вспоминая Иллию. Довольная улыбка тронула его губы, и он заложил руки за голову. Неплохая выдалась ночка. Очень неплохая.

Костры между парусиновых палаток превратились в угольки. В тиши лагеря заливались сверчки. В палатках кто-то храпел, а кто-то ворчал или перешептывался. Переполненный чувствами, Иллия тихо шел вдоль ровных рядов, стараясь защититься руками от предрассветного холода. Его била дрожь, хотя это был не озноб. В желудке что-то недовольно урчало от вина и от стыда, который его съедал. Он не мог понять, как все так получилось. Удачный выстрел, сваливший вражеского герцога, привел его в постель принца! Он представил себе, что можно было бы добавить к тем историям, которые он расскажет отцу и братьям. Да, отец, я видел принца, он поблагодарил меня за службу. Он был очень любезен и до и после того, как оттрахал меня, как бабу, и захотел еще. Он всхлипнул и яростно утер глаза.

Самое ужасное заключалось в том, что это ему понравилось, особенно после того, как первоначальный шок быстро улетучился под касаниями умелых рук прин... Аше. Некоторое время он вообще не был в состоянии о чем-либо думать, скользя по волнам эйфории. Аше был им доволен и сказал ему об этом, тем же тоном, что и при объявлении благодарности за устранение герцога Мериваля. Только тогда он еще его не трогал. Принцу ничего бы не стоило затащить его в постель силой, даже если бы Иллия не согласился на это добровольно. Его королевскому высочеству даже в голову не могло прийти, что Иллия не захочет переспать с ним. Ха! "Переспать" – не совсем подходящее слово. Было удивительно, что Вен не кинул ему на прощание монетку за отлично оказанную услугу.

Он с трудом справился с ураганом в животе, который так и норовил выплеснуться наружу, и заполз в небольшую палатку, которую делил с Кенти. Она была слишком низка для него, чтобы встать в полный рост, однако достаточно вместительна, чтобы двое могли в ней поворочаться во сне. Кенти свернулся под одеялами и негромко похрапывал. Иллия прикрылся своими одеялами, даже не сняв башмаки. Он лежал, уставившись в темноту парусиновой крыши, все еще чувствуя на себе прикосновение рук Аше. Мурашки побежали у него по коже, и он накрылся одеялами с головой, зажмурившись и ежась.

Он не мог заснуть, только дремал, когда Кенти заворочался и проснулся. Иллия притворился спящим, а его товарищ пошагал к ручью, чтобы облегчиться. В тот день было незачем вставать в такую рань. Официально они еще были в отпуске – одна из многих наград за убийство герцога, подумал он с горечью. Кенти вернулся, порылся в поисках одежды, затем сел снаружи. Иллия слышал, как он перебрасывался фразами с другими людьми, подложил дров в угасший костер перед палаткой, после чего в воздухе сильно запахло черным чаем. Подошел Вантувал, и Иллия услыхал, как они говорят о том, что сегодня подходит провиант от Сеганни и что погода должна испортиться. Он почти заснул. Его разбудил гром. Он сел – сердце тяжело билось. Звук дождя, барабанящего по крыше палатки, сменился эхом громовых раскатов.

Кенти забежал внутрь, держа одну руку на пологе.

– Ты как, проснулся, парень?

Иллия протер глаза и хмуро кивнул.

– Теперь да.

– Это хорошо, – Кенти подвязал полог палатки, впуская прохладный грозовой воздух. Он сел, прислонившись к скатке своей одежды, и посмотрел на дождь, который лил, как из ведра. От громовых раскатов задрожал воздух. Старый гвардеец отхлебнул чая.

– Лагерь гунтарианцев расположен ниже, чем наш. Хоть бы их залило этой грязищей!

– Да, можно лишь мечтать, – без особого энтузиазма согласился Иллия.

Кенти отхлебнул еще чая. Молния на мгновение осветила серое утреннее небо.

– Вчера вечером ты так и не вернулся, – наконец сказал Кенти.

Иллия не ответил. Но Кенти не настаивал. Иллия скатал одеяла и сунул их в дорожный мешок, чтобы они не промокли в случае протечки в палатке или перелива воды через палаточный пол.

– Хороший был ужин, – сказал он наконец. Ведь ему нужно было хоть что-то сказать, а то в глазах Кенти уже читалась озабоченность. – Жаль, тебя там со мной не было.

– Ага, мне тоже, парень. У нас, простых солдат, на ужин была только овсянка и хлеб двухдневной свежести.

– Я... я не думал, что так задержусь.

Кенти посмотрел на него мудрыми старыми глазами, которые, наверное, видели уже все на свете.

– Тебя кто-то обидел, парень?

– Нет, – резко сказал он и встал. – Я пойду к ручью.

Он вышел прямо под ливень. Других желающих ходить под проливным дождем не было, поэтому он один стоял на берегу ручья. Вода была бурной и мутной; уровень ручья уже поднялся на один фут. Он стоял, подставив себя струям дождя: жаль, что нельзя сбросить одежду и войти в воду, чтобы смыть остатки ночных приключений, но он еще не настолько глуп.

Промокший до костей, он пошел вдоль края лагеря. Земля дрожала от громовых раскатов. К востоку от лагеря он увидел, как приближаются обозы из Сеганни. Погонщики скрючились в телегах и понукали жалких, едва передвигавших ноги волов. Сопровождающие из охраны обоза заехали в лагерь. Ну вот, теперь принц получил свое продовольствие, ему уже не придется довольствоваться скромным завтраком. Наглый ублюдок!

Через жалость к самому себе просочилось негодование. Даю тебе дозволение называть меня в постели по имени. Самовлюбленный, испорченный осел. Назвал Грунтальский лес захолустной провинцией, погрязшей в консерватизме. Ну что ж, это лучше, чем насиловать свободную волю человека. Дед проповедовал благочестие, но это было намного лучше, чем те сомнительные ценности, которыми, по всей видимости, жила королевская семья.

Делать было нечего, и он околачивался у повозок, слушая, как сеганнские извозчики жаловались друг другу на погоду. Сеганнские всадники бросали на лагерь хмурые, недовольные взгляды. Какая неблагодарность, учитывая, что далеко не все алданианские солдаты хотели торчать тут, защищая свободу Сеганни.

Дождь немного утих. Настолько, что люди начали ходить по грязному лагерю, занимаясь ежедневными работами, которые нельзя отложить, невзирая на дождь. На складе спешно разгружали повозки. Какой-то сеганнский офицер жарко спорил с алданианским; оба махали руками и пыжились. Было забавно слушать их перебранку. Иллия отвлекся от своих проблем, пока одна такая проблема в сопровождении офицеров и адъютантов не прошла сквозь дождь и грязь к складам. Сеганнский офицер бросил взгляд на хмурое лицо принца и умолк. Иллия повернулся и сбежал, молясь о том, чтобы его не заметили.

Весь день он боялся, что его опять вызовут к принцу, но никаких вызовов не поступало, и он пришел в свою палатку, которая слегка промокла изнутри от сырой погоды. Он поел безвкусного супа и черствого хлеба, окунув его в воду. Кенти не вспоминал про их утренний разговор. Вантувал пришел после ужина, посидел с ними и поведал о новом боевом задании.

– С обозом приехал какой-то сеганнский лорд. Хочет посмотреть, как тут дела на передовой. Генерал Аваин решил провести его по холмам у реки. Завтра утром мы должны быть там и охранять их на случай, если какой-нибудь не в меру ретивый гунтарианец тоже захочет там погулять.

Обычная роль этаких ангелов-хранителей, которые должны будут ударить по врагу еще до того, как тот настигнет цель. В тех местах было достаточно деревьев, чтобы укрыться бывалому лесному стрелку.

– Хочешь сказать, что если Сеганни увидят, насколько Гунтар продвинулся вглубь их границы, они пришлют еще припасов?

– Я не знаю, о чем они там думают. Я уже давно не пытаюсь их понять.

Иллия присел, слушая, как мудрствуют эти два бывалых воина. Такие часто разгадывали весь план боя еще до того, как его объявляли командующие. Они уже достаточно долго варились в этом соку, чтобы думать за тех, кому это полагалось.

Они все гадали, поедут ли командиры, если дождь не утихнет. Большие шишки не слишком любят те неудобства, которые приходится претерпевать простым солдатам. А люди из Сеганни, видимо, любили их еще меньше. Среди людей росло недовольство на сеганнцев: недели шли, а поддержки от них было все меньше и меньше. Они сидели в уютных домах, а умирали алданианские солдаты – вот о чем говорили у боевых костров. Судя по всему, в офицерских палатках разговор шел о том же, если жалобы принца о чем-то говорили. Но защита Сеганни не была основной целью. Об этом знал даже такой новичок, как Иллия. Необходимо было не дать Дрейну Гунтарскому того преимущества, которое Алдания не могла себе позволить. И если нужно заплатить жизнью алданианцев, чтобы Дрейн не нарушал границ, то так тому и быть. Вот почему здесь торчали солдаты. И они считались с этим, хоть и ворчали по поводу трусливых и скупых сеганнцев.

Продолжение следует